Лорд Дарси [ Магия и смерть. Слишком много волшебников. Новые расследования лорда Дарси] - Рэндалл Гаррет

— Пугаться сэра Томаса?! О, нет, ваша светлость! Он так добр ко мне. Гораздо больше, чем я заслуживаю… Вообще все добры ко мне с тех пор, как я оказалась здесь. Все! Нигде больше не найдешь такого дружелюбия и такой доброты, как в государстве Его Величества короля Джона.

— Даже в Италии? — небрежно спросила вдовствующая герцогиня.

Тия помрачнела:

— В Италии меня хотели повесить!

— Повесить вас?! Господи, да за что же?

Помолчав немного, девушка сказала:

— Думаю, это не секрет. В Италии меня обвинили в занятиях черным искусством.

Вдовствующая герцогиня Камберлендская мрачно кивнула:

— Понятно. Продолжайте. Что произошло?

— Ваша светлость, я никогда не могла спокойно смотреть, как страдают люди. Наверное, это потому, что, когда я была еще ребенком, мои родители умерли у меня на глазах. Они умерли один за другим, в течение нескольких месяцев. Я так хотела, чтобы они оба жили, но ничего не могла сделать. Я была беспомощна. Все дети порой испытывают это ужасное чувство, чувство беспомощности, но в таких условиях оно особенно тягостно. — Темные глаза девушки еще больше потемнели.

Мэри де Камберленд ничего не сказала, но сочувствие явно было написано на ее лице.

— Меня вырастил дядя Нипелер, добрый и удивительный человек. Понимаете, у него тоже есть Талант целителя, но он не развит. — Тия не сводила глаз со своей кружки, снова и снова проводя крошечным изящным пальчиком по ее краю. — У него не было возможности развить его. Он мог бы и вовсе не узнать, что обладает Талантом, если бы не прожил столько лет в Анжу, где эти вещи выясняют. Он обнаружил, что у меня тоже есть Талант, и научил всему, что знал, — к сожалению, он знал не очень много… в славянских государствах право человека стать целителем определяется его политическими связями и платежеспособностью. Так же, как и право пользоваться услугами обученного целителя. Дядя Нипелер является… являлся… торговцем, очень деловым человеком. Но он никогда не был богат, разве что по сравнению с сельскими жителями. Да и политически он всегда считался неблагонадежным из-за тех лет, что провел на территории Империи… Он использовал свой, пусть и неразвитый, Талант, чтобы помогать больным крестьянам. Они знали, что могут положиться на его помощь вне зависимости от того, каков их кошелек, и любили его за это. Он растил меня в тех же традициях, ваша светлость. — Тия сжала губы и отпила из кружки. — А потом… А потом… Офицеры гра… — Она замолкла и уткнулась носом в кружку.

Герцогиня молча ждала, не смея вымолвить ни единого слова.

— Я не хочу говорить об этом, — сказала Тия через некоторое время. — Я… Я убежала. В Италию. Там были больные люди. Люди, нуждавшиеся в помощи. Я помогала им, а они давали мне пищу и кров. Мне не нужны были деньги. Я ничего с них не брала, не подумайте. Бедные помогали мне в ответ на ту помощь, которую оказывала им я. За детей… Но невежды назвали это черной магией… Сначала в Беллу но. Потом в Милане. А затем и в Турине. Каждый раз расползался слух, будто я занимаюсь черным искусством. И каждый раз мне приходилось бежать. В конце концов мне пришлось вообще покинуть Итальянские государства. Я пересекла границу Империи и отправилась в Гренобль. Думала, что там буду в безопасности. Думала, что смогу найти себе какую-нибудь работу, может быть, даже выучусь на горничную для леди — ведь это весьма достойная профессия. Но великий герцог Пьемонта[37] настиг меня своим доносом, и я была арестована стражниками. — Тия снова замолчала.

Мэри де Камберленд сочувственно покивала головой.

— Я была перепугана, — продолжала Тия. — Я не нарушила никаких законов Империи, но пьемонтцы требовали моей экстрадиции. Я предстала перед милордом маркизом Гренобльским. Милорд услышал мои мольбы и передал дело суду его светлости герцога де Дофине. Я боялась, что, едва услышав обвинения, меня сразу передадут властям Пьемонта. Зачем кто-то будет выслушивать никого?

— Королевское правосудие так не поступает, — сказала вдовствующая герцогиня.

— Теперь я это знаю, — сказала Тия, — убедилась… Я была отправлена на специальную церковную комиссию для обследования. — Она снова отпила из кружки и посмотрела Мэри де Камберленд прямо в глаза. — Комиссия оправдала меня. Я занималась магией без лицензии, это верно. Но они сказали, что с точки зрения закона это отнюдь не основание для экстрадиции. А сенситивы комиссии легко выяснили, что, занимаясь целительством, я не использовала черную магию. Однако они меня предупредили, что в Империи на практикование магии требуется лицензия. Отец Доминик, глава комиссии, сказал, что такой, как у меня, Талант обязательно надо развивать, и представил меня сэру Томасу, который читал лекции на семинаре для мастеров-тауматургов в Гренобле. А сэр Томас привез меня в Англию и представил его светлости архиепископу Йоркскому… Вы ведь знаете архиепископа, ваша светлость? Он святой, настоящий святой!

— Уверена, он был бы ошеломлен, услышав это, — с улыбкой сказала герцогиня, — но, строго между нами, я с вами согласна. Он великолепный сенситив. И, очевидно, — она взглянула на герб архиепископа на плече Тии, — решение его светлости было для вас благоприятным. Я бы даже сказала, весьма благоприятным.

Тия кивнула:

— Да. Именно по рекомендации его светлости меня взяли ученицей в гильдию.

Мэри де Камберленд ощущала ауру дурных предчувствий, завесой окружавшую девушку.

— Теперь, когда ваше будущее определилось, — тепло сказала она, — вам совершенно не о чем беспокоиться.

— Да, — сказала с легкой улыбкой Тия. — Да, совершенно не о чем беспокоиться.

Но глаза ее говорили обратное, а завеса тьмы и не собиралась рассеиваться.

В этот момент около стола появился официант и вежливо кашлянул:

— Прошу прощения, ваша светлость. — Он посмотрел на Тию. — Прошу прощения, дамозель. Вы ученица Тия… э-э-э… Эйнциг? — Он слишком выделил концевое «г».

Тия улыбнулась ему:

— Да. А в чем дело?

— Дамозель, у стойки сидит мужчина. Он хочет поговорить с вами. Утверждает, что вы его знаете.

— В самом деле? — Тия не обернулась, чтобы посмотреть. Только подняла бровь. — Который?

Официант тоже не обернулся. И не повысил голоса:

— У стойки, дамозель, на третьем табурете справа. Торговец в лиловом жилете.

Тия небрежно взглянула в сторону стойки. Вдовствующая герцогиня последовала ее примеру.

На третьем табурете справа сидел смуглый мужчина со щетинистыми бровями, тяжелыми вислыми усами и глубоко посаженными глазами, которыми он, как хорек, так и стрелял по сторонам. Жилет на нем был странного покроя. «Стиль Дугласа» — явный признак того, что его хозяин с острова Мэн[38]. Больше, как известно, этот стиль нигде не признают.